Таких не брали замуж
“Непетое волосьё” или седая макушка – так говорили про девушек, кто «не успел» выйти замуж до определенного возраста. В разных губерниях с возрастом для брака было по-своему. Общий стандарт устанавливала церковь: венчать разрешали с тринадцати, и только при Николае Первом этот рубеж немного сместили. Разумеется, так рано под венец шла далеко не каждая. Но к двадцати – большинство. И как раз, переходя на третий десяток, молодая особа могла получить прозвище «вековуша».
Если засиделась – значит, что-то не так. Для свах это был веский аргумент, чтобы не брать в расчёт «седую макушку». Причин могло быть много: нехватка приданого, болезненный вид, репутация семьи. Считалось, что в дом жениха невеста непременно должна что-то принести. И чем выше был статус предполагаемого мужа, тем солиднее требовался вклад. Пересчитывали до каждой ложечки и вышитой салфетки. Нет ничего? Тогда и шансы сокращались.
Внешний вид тоже непременно оценивали. Причём красота в современном понимании играла мало роли. От будущей супруги требовалось здоровье и выносливость, чтобы и работать могла, и род продолжить. Даже в семьях знати это имело значение! Не случайно два русских царя отказались от брака с девушками, когда у тех проявились признаки болезни: Михаилу Фёдоровичу пришлось расстаться с Марией Хлоповой, когда лекари постановили, что:
«К государевой радости не прочна».
Разумеется, за этим стояло крайнее нежелание сочетать царя браком с Марией, но требовался повод. И нашли самый подходящий. Сомнительно, дескать, что будет от неё потомство. Любопытно, что Хлопову лишили статуса царской невесты, женили Михаила на княжне Долгоруковой, а та… заболела и спустя несколько месяцев умерла. Выбор оказался неправильным! Другой государь, Алексей Михайлович, тоже не смог пойти под венец с понравившейся ему Евфимией Всеволжской, потому что та упала в обморок при женихе. И хотя говорили, что девушка совершенно здорова, переволновалась и ей слишком туго стянули косы, брак не состоялся.
Семья тоже могла оказать молодой особе нехорошую услугу. Например, если у родителей больше не было других детей. Плодовитость же, напротив, считалась большей удачей. Склочный характер родни и самой невесты тоже принимали во внимание. Боярыня Федосья Прокофьевна Морозова, жившая в семнадцатом веке, сокрушалась в письмах близким:
«Где мне взять супружницу сыну? Из добрыя ли породы или из общения? Которые породы получше девицы – те похуже характером».
Морозова тогда сделала такой вывод: лучше взять не ровню, а положением пониже. Тогда будет добра, приветлива, и куда более услужлива. Такой же точки зрения придерживался и Даниил Заточник, писатель раннего средневековья. Он не рекомендовал венчать с богатыми наследницами. Пусть лучше уступает мужу в положении.
Впрочем, заметная разница в статусе тоже могла быть препятствием. Холопка или крепостная в редких случаях шла под венец с человеком дворянского происхождения. Таких историй – по пальцам перечесть. Обычно неравным бракам чинили препятствия, старались не допустить подобных союзов. Или родня могла вмешаться, или окружение. Когда галицкий князь Ярослав взял в «побочные» жёны Настаску, девушку не подходившую ему по статусу, бояре устроили настоящий бунт. Влияние красавицы на Ярослава очень не нравилось его советникам. Князю прямо заявили: совершил он промах, взял в палаты ворожею (тоже подходящий повод для того времени!). И якобы из-за неё дела в княжестве идут не слишком хорошо. Ярославу пришлось дать клятву, что будет жить в согласии со своей официальной супругой, Ольгой. История же Настаски завершилась совсем неблагополучно – смертью, от руки мятежников.
«Невеста родится – жених на коня садится», – говорили в старину. Эта поговорка отлично отражает отношение к другой разнице – в возрасте. Если невеста младше жениха, общество на это смотрело одобрительно. А вот быть старше мужа считалось нежелательным. И это было ещё одним препятствием для вступления в брак. Мужчины не брали в жёны девушек старше себя. Исключение могли составлять вдовы, но общепринятое правило было совсем другим. Ведь союз подразумевал не только совместно проживание, но и обретение наследников!
Образованность тоже была нужна, но гораздо позже – Пётр Первый дал установку, чтобы вели под венец лишь тех, кто может написать своё имя. И желательно, чтобы вели по доброй воле. Правда, это императорское предписание выполняли неохотно. В XVIII веке брак куда чаще устраивали по сговору.
Старались не брать в жёны девушек иной веры. Если такой союз заключался, невесте следовало принять православие. В точности с этой установкой поступали иностранные принцессы, выходившие замуж за великих князей из дома Романовых. И сестра золотоордынского хана Узбека тоже поменяла веру, став супругой московского князя Юрия. Имя ей тоже заменили на более привычное русскому слуху. Была Кончака, стала Агафья. Как и княжна Кученей, вторая жена Ивана Грозного, после крещения называлась Марией.
Так что для заключения союза между молодыми, одной симпатии было недостаточно. Имелось множество «но», которые следовало учитывать. Положение в обществе, вера, значение семьи, возможность – пусть даже теоретическая – продолжить род. Возраст, мнение родных и близких, а также традиции. И порой это всё оказывалось настоящим препятствием.
Share this content:
Отправить комментарий